По итогам вебинара “Мир, эмиграция”, проведенного в январе совместно с аналитическим психологом Юлией Жемчужниковой, мной был написан этот текст. Четвертая часть посвящена эволюции идентичности и чувства принадлежности.
Также читайте Часть 1. Корневая система
Мир, эмиграция
Часть 4.
Больше не хозяин
Многим знакомо состояние, которое бывает в дальней поездке — здесь мы едва можем быть хозяевами чего-то, кроме собственного тела и пары чемоданов. Мы начинаем зависеть от внешних обстоятельств гораздо сильнее, чем обычно. Это замечают, когда что-то идет не так. Отменяют ли рейс, или ломается машина — и мы оказываемся ночью в незнакомом месте. Многие стремятся не допустить таких ситуаций любой ценой.
Эмигрант, не укорененный больше на родной земле, оказывается в состоянии, похожем на состояние путешественника. Привычные связи не обеспечивают благосостояние, как это было прежде. Первое время на новом месте переживается как период, связанный со значительной утратой, потерей чего-то важного.
Многие эмигранты сравнивают период сразу после отъезда со смертью. Мой опыт скорее подтверждает это переживание. До формирования новых связей, новой “корневой системы” проходит иногда значительное время, когда преобладает ощущение отсоединенности, “не включенности ни там, ни здесь”
Между тем, встречаются и те, кто заявляет о легкости переезда. Мне довелось узнать как минимум два разных сценария.
Один связан с удержанием и развитием профессиональной идентичности на новом месте. Например, если специалист приглашен для работы в материнской компании международной корпорации, или востребован и без существенных изменений продолжает прежнюю карьеру в новой стране. Часто система координат, связанная с работой, замещает здесь “страновую”, или как будто бы “расширяются границы” уже имеющейся системы координат. Энергетически такой переезд может произойти достаточно легко — в существенной части личности не происходит изменений, система представлений не ставится под сомнение, а человек сохраняет принадлежность той же или родственной группе. Может остаться сохранной даже привычная рабочая лексика.
“Внутренняя география” здесь не разрывается, а расширяется. У такого эмигранта могут возникнуть сложности с интеграцией в общество на новом месте, все таки здесь не работают привычные, прежние ориентиры. Но опора на профессиональную идентичность способствует совладанию с возникающими затруднениями. Иногда можно заметить, что, довольно небрежный в повседневной жизни, такой профессионал слишком щепетильно, с осторожностью и нехарактерным для него педантизмом подходит к вопросам, связанным с урегулированием его статуса, когда нужно выйти из профессионального пространства, например, при найме жилья. Это становится заметно тогда, когда не работают ориентиры, действующие внутри его рабочего контекста.
Другой случай связан с сохранением принадлежности стране происхождения. Такой человек физически поменял место жительства, но никуда не уехал. Его система координат осталась прежней, а место в ней как будто зафиксировалось в момент отъезда. Хрестоматийные описания быта жителей Нью-Йоркского района Брайтон-Бич рассказывают нам, что время там как бы остановилось. Непрожитый травматический опыт, связанный с переездом, останавливает движение и раскрытие индивидуальности для мира, признание окружающей действительности в ее полноте становится невозможным. Целое сообщество начинает защищаться от нового, и создает собственное пространство, замкнутое в моменте в прошлом, до наступления травмирующего эпизода. Сообщество, к которому присоединяется индивид, находится в очень тесной связи с травмой, оно скорее “закроет” индивида для внешнего мира, чем даст возможность произойти чему-то новому.
Такой эмигрант общается в пределах диаспоры. Сохранение “прошлой” идентичности позволяет чувствовать себя включенным и востребованным. Подобные люди часто принижают родину по каким-то признакам, это позволяет ощущать превосходство над теми, кто не уезжал из родной страны. Несколько противоречиво выглядит и стремление “давно уехавших” например, заявить поддержку государственному режиму страны происхождения, в его самой кровожадной риторике. Даже когда эта риторика прямо направлена против государства и общества нынешнего места проживания эмигранта. Динамика “агрессор-жертва”, свойственная травматическому опыту, сохраняется и подпитывается энергией десятки лет. “Плохая родина” становится привлекательным образом силы и власти.
Продолжение — здесь же через неделю
Также читайте Часть 1. Корневая система
(с)Денис Петров 2020
